Україна | Блог "Мир За Окном". Интересные истории из жизни людей

Его поезд прибыл на вокзал точно по расписанию. Эта правильность событий угнетала с самого утра. Он вылетел из вагона, словно пуговица из разорванной рубашки. Если бы черная ткань могла обжигать, его плащ испепелил бы всю округу. Сегодня он приехал в Киев. В страну, где впервые увидел небо. Страну, которая выгнала его из своей жизни. Страну, которая сегодня была чужой. И не просто нейтральной. Она вызывала в его сердце ненависть.

Он бежал к метро. Газетчики, киоски, собачки на батарейках. Ему казалось, что за те три года, что его не было, здесь ничего не изменилось. Может быть, так и было. Но одно ясно наверняка. Изменился он. В душе, которая наполнилась дымом. В сердце, которое залито мазутом. В глазах, которые потерялись в морщинах. В сознании, которое гуляло само по себе. Где? Неизвестно.

Впервые от попутной злости его разбудила кассирша в метро. Отдавая жетон, она вежливо сказала «будь ласка». Последний раз украинскую речь он мельком видел в ленте фейсбука. Но заведомо считал это все показухой.

Вторым сигналом стал старый дедушка в подземном переходе. На нем была вышитая рубашка. Он играл на губной гармошке, не открывая глаза. Быть может, так он ловил каждый звук. Но проходящему черному плащу это зрелище показалось убогим.

Он вышел из перехода и потерялся в людях. Эта суматоха будила в нем злость. К порядкам, стране, всему живому. У него не было никого. Только одиночество, сжирающее изнутри. За годы скитания черный плащ завис в воздухе. Между стран. Континентов. Облаков и даже планет. У него не было ничего.

Он подошел к киоску и купил новую сим-карту. Продавщица улыбнулась и вежливо сказала: «Бажаєте поповнити рахунок?» Эти слова отрезали ему часть сердца. С каких это пор Киев стал таким украиноязычным? В его голове крутилось только одно. Эта показушность повсюду. Люди заражены неизвестным вирусом своей страны. А тем временем это был уже третий сигнал.

Он вставил карту в телефон и по памяти набрал номер. После третьего гудка абонент ответил. Черный плащ помолчал, а спустя несколько секунд робко сказал: «Привет». Первая секунда тишины привела сердцебиение в ужас. Его охватил страх. А спустя еще секунду прозвучали слова: «Синку, це ти?» Его мама всегда говорила на украинском. Еще бы. Она преподавала этот язык в школе. Но сегодня. Сегодня эта фраза была четвертым сигналом для черного плаща. Он смог выдавить из себя скупое «Да» в ответ. А мама просто расплакалась. Если бы телефон мог передавать эмоции, его мобильный был бы залит слезами.

Он позвонил в дверь. Открыла женщина, которая была его мамой. Постаревшей от лет. От жизни. От войны, которая окутала ее страну. Но живой от того, что не переставала верить. В жизнь. В свою страну. В мир. Она бросилась ему на шею. Расцеловала. Да, он не звонил почти год. Да, он не присылал деньги. Но она все равно ждала его. Каждый день. Не зная даже примерно, в какой точке мира бьется его одинокое сердце.

На кухне стояли все те же табуретки. Окна еще больше поглощали уличную пыль. А мама сидела и плакала. Он был скуп на слова. На объятия. И даже на взгляд. Он не смотрел ей в лицо. Не потому что стыдился. А потому что разучился это делать. А тем временем по радио прозвучала фраза – «Місцевий час – вісімнадцята нуль-нуль». Эта украинская речь стала пятым сигналом в его пафосном списке.

—          Як добре, що ти приїхав до свята. Ось побачиш, як усе змінилось. Як виросли наші люди. Як зміцнів наш народ. Як похилилися дерева. Як зачерствіли серця чужинців. Як змарніли материнські очі. Як зцілились юнацькі рани.

—          Какой еще праздник? – спросил черный плащ.

—          Та ж завтра День Незалежності, — прощебетала мама.

—          Нашла праздник, — отрезал черный плащ.

—          Ти, мабуть, стомився з дороги. Голодний?

Это были слова мамы. Только она могла говорить на таком чистом украинском языке. Для него эта речь давно стала чужой. Но из маминых уст она звучала иначе. Ни о каком пафосе здесь не шлось. Мамины слова не резали его слух. Напротив. Он замолчал и просто слушал.

 

Позже мама сварила вареники. С вишней. Его любимые. Щедро посыпав сверху сахаром, женщина улыбнулась. Да, рядом с ней был взрослый мужчина. Да, он превратился в угрюмого дядьку. Да, в его речи был звук пустоты. Но это был ее сын.

 

— Завтра усі сусіди збираються на Майдан. Підеш із нами?

— Нет.

— Добре, добре. Ти поки звикай до усього, а час покаже.

Он не мог привыкать, потому что не помнил. Как это, когда рядом добро. Когда в ответ не плюются матом. Когда в округе не пахнет злостью. А люди – снова люди.

 

После второй чашки заварного чая мама таки осмелилась сказать о главном.

— Це твій син. Йому майже два з половиною рочки. Він так на тебе схожий.

После этих слов мама отдала сыну маленькую цветную фотографию. На ней был мальчик с волосами цвета пшеничных колосков. Точно, как у папы. И с глазами, которые сияют радостью. То ли от игрушки в руке. То ли от увиденного фотоаппарата. А, может быть, потому, что в его маленьком мире есть только любовь.

 

Еще два часа назад у него не было ничего. Лишь черный плащ и взорванная душа. А теперь у него есть сын. В этой стране, которая быть может, когда-то снова станет родной. В этой стране, где живет его мама. В этой стране, где родился его сын. В этой стране, где завтра наступит праздник.

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.